Я зашла в старую церквушку неподалеку от реки. Старую, давно заброшенную церквушку,пострадавшую еще во время войны и каким-то чудом сохранившуюся. Я вошла, отдыхающая-оздоровляющаяся, случайно забредшая сюда, прогуливая процедуры в санатории, и села на скамеечку.
Да зашла-то, собственно, из любопытства - чем же окажется этот почти ремарковский белый домик за горой. Я была здесь не первой и вряд ли стану последней.
Скучающее внимание привлекли не статуи, не почерневшие иконы, а витражи. В них была не аляпая игра света и тени, а веер цветов, делавший лучезарным облик Девы Марии в нише. Я смотрела и вдруг мне стало жалко себя. Как потоком нахлынуло. Мне стало жалко себя после необдуманных выпадов мужа, после истерик сына и захламленной не своей квартиры - стало так душно и жалко. Стало жалко себя из-за невозможности выплакаться, из-за того, что что-то давно потеряно или недополучено, из-за недосыпаний и недостаточного количества денег. Я ревела, вы не поверите, я так не ревела никогда.
А сквозь витражи билось позднее весеннее солнце и ложилось цветными лучами на нимб Богородицы. Я продолжала реветь, мне вдруг захотелось стать симпатичным рыжим котенком или восьмилетней кучерявой конопатой девчушкой.
А витражам шла первая сотня. И из их рассеянного света выбрался один луч и, словно бы утешением, скользнул по щеке. Легче не стало, но вдруг проснулась в глубине маленькая девочка с широко открытыми глазами. И снова захотелось творить...лепить свои коллажи и выдувать стекло для своих витражей - от света которых кому-то бы стало теплей.