Последние несколько дней пестрят сценками, как белая канва разноцветными нитями мулине.
Вот я усаживаюсь мешком с песком на полку в купе, вытягиваю ноги и жду, пока тронемся. В купе заплывает преисполненный мужчина между тридцатью и сорока и, эдак игриво мне: "Ты куда?". В Одессу, вестимо. "Прям-таки в Одессу?". Прям-таки в Одессу, и, не задай он этот вопрос, не вспомнила бы, что у поезда есть еще две какие-то остановки. Или одна. Тон становится еще игривее: "На море, покупаться?". "Домой", - цежу сквозь зубы, потому что вопросы о том, что я делаю в городе О. входят в топ-10 ЧАВО. Игривый пассажир задумывается и дальше называет на Вы и без апломба.
Вот я, набив сумку непонятно чем (вроде вышла только за сладким), топчусь у выхода из гастронома, ожидая, пока охранник меня увидит и распознает чек (сугубо местная примочка). Присматриваюсь и вижу, что сегодня на смене знакомое лицо. Улыбаюсь. "Здравствуйте", - почти шепчет этот страж молока и масла, после чего происходит невиданное - он отклеивается от насиженного у ящиков места и идет открывать мне дверь.
Вот я, решив не дожидаться маршрутки, которая вечером ходит раз в час, ловлю на руку джигита на бмв-акуле. Все окна открыты, кричит музыка, но в июле, да еще и в этом городе, просто грех так не прокатиться. Пока стоим на светофоре, с удивлением обнаруживаю на нас завистливый взгляд пешехода. Взгляд говорит: "Ууу, такому каждая даст". Даст, обязательно. 35 рублей. По тарифу было бы почти столько же.
Каждый раз мне смешно, фыркаю и улыбаюсь. Мне нравятся экскурсии по музею каких-то других жизней, амплуа которые могли-бы-быть-моими, но никогда ими, слава Богу, не станут. Внутри тепло: я очень люблю ту жизнь, которую живу сейчас. И того, конечно, тоже.