Вот мокрый Горсад, ноги шлепают по лужам, а перед верандой льются струи фонтана. Из колонок, скрытых за ветками, плывет "Santa Lucia". Сверху вода, снизу вода. И радостно.
Вот мы шлепаем в канцтоварный, в голове моей опилки и чернила, а навстречу нам бодро топает Карцев с товарищем. Давлю в себе детское "драссьте", улыбаюсь и на пару секунд прикрываю мэтра зонтом. Кажется, он самую малость удивлен.
Вот с нами почти стыкуется пара. Она говорит ему: "Ты представляешь: она даже не посмотрела мне в глаза, а уже предлагает мне помаду!"
Вот Дерибасовская светится желтыми огнями, светится вдвое ярче обычного, ведь свет отражается в мокрой брусчатке, а небольшой участок улицы строго разделен на три: над первой третью звенит укулеле (почему-то из магазина эзотерической книги), над второй - расплывается в воздухе Элтон Джон со своими мыслями о жертвенности, а над третьей - плещется джаз.
Вот мужчина в кокетливом шарфе поверх куртки и со стаканчиком кофе в руках, куда дождь щедро подливает еще, говорит в трубку: "А здорово было бы, если бы она стырила еще и документы на собственность" и смеется смехом лепрекона, который только что заныкал свой большой горшок в ромашках.
Вот мы, временно впотьмах, выбираем дорогу к дому так, чтобы не загрузнуть в болоте, и мальчик Костя говорит мне: "Мам, ну ты чего - все ведь хорошо".
И правда.