Когда кто-то в шутку замечает, что если уронить мой характер с высоты полуметра, то можно убить, значит во мне опять проснулась внутренняя Медея. Тяжелый взгляд, вечное темное покрывало на голове и прочие издержки работы на Гекату.
Хвастунам и пустозвонам лучше не встречаться с моей внутренней Медеей. От них останется не просто tabula rasa, а вполне себе небольшая выемка в земле. А у меня внутри остается выжженная ядом дырка, потому что невозможно бесконечно носить в себе яд - рано или поздно оболочка прорвется... ну и дальше вы читали.
Можно задвинуть внутреннего панка, внутреннего бюрократа, внутреннюю бабушку, но внутреннюю Медею задвинуть нельзя. Уйдет, когда посчитает нужным.
Или...
Я направляюсь к столику на веранде и слышу из-за спины четкое "Нет" и ни буквой больше. Разворачиваюсь, улыбаюсь и иду туда, где сидеть стратегически правильно. И мне даже об этом внятно расскажут. И даже потом сама научусь говорить такое "нет", когда-то потом.
Слушаю байки из жизни и утрированно-старческое кряхтение и хохочу, потому что в жизни никогда-никогда не поверю, что он может быть старым. И в семьдесят не поверю. И в девяносто, если мы допыхтим до таких времен. Слушаю свой смех, неожиданно высокий и чистый, и переспрашиваю себя: "Это действительно я?".
Яд медленно тает на донышке.
Медея - это просто расстроенная женщина, которой пришлось взять руль в свои руки.