Кап-кап-кап-пата-пата-па – бьется дождь о стекло. Сквозь плотную попону туч пытается пробиться солнце, из-за чего висок нещадно ломит. Самый смелый луч падает на монитор, бликует и заставляет щуриться уставшие за 12 часов работы глаза. Пора отдохнуть.
Я завариваю чашку липового чая и ищу фотографию своего настроения. На любимом сайте – сотни пополнений за день, но среди таких мастерских работ глаз не цепляется ни за что, кроме такой осенней картинки: девушки, идущей неспеша по парку под огромным черным зонтом, с края которого свешивается яркий золотой лист. Не от мира сего. Девушка чертами лица напоминает юную Софи Марсо. Для меня это идеал женской красоты. Я пью чай и расправляю на листе в клеточку историю чьей-то натурщицы, а, может, просто случайной модели.
читать дальшеТонкая, хрупкая, она выходит из университета с парой других будущих журналисток. Все трое бегут под одним зонтом в кафе через дорогу, где на втором этаже можно выпить кофе и выкурить долгожданную сигарету. В тонких пальцах она сжимает бумажно-табачную палочку и щурит левый глаз – попал дым. Подруги над чем-то заливисто смеются и одергивают – сегодня она сама не своя. Через полчаса начнется сеанс в кинотеатре неподалеку, там показывают романтическую комедию, и девчонки уже готовятся заказать такси, ведь новые туфли Hush Puppies негоже мочить в холодном дожде.
Она поднимается вместе с ними, меж тем, выражение глаз и наитие подсказывает мне, что она скоро оставит свою пеструю компанию. Помахав девочкам рукой, она отправляется бродить по городу, благо дождь практически утих. Подальше от центра, ближе к парку.
Кап-кап-па-па-па-та-та – бьется дождь о натянутую поверхность зонта. Она гуляет, стремясь потерять или наоборот проявить, прорезать чувством серую поверхность дня. Что же так мучает ее? Купленная вчера книжка модного, с намеком на философию, автора, недавно просмотренный французский фильм, несделанная вовремя курсовая? Хочется снять обувь и босиком прыгать по лужам, но земля уже холодна, а вода, прикасаясь к щиколотке, обжигает как лед. Что же сделать ей, чтобы найти гармонию, чтобы, как и прежде – с девчонками в кино после пар или по коктейлю вечером в баре? Что-что-что-то-то-па – точат капли воды брезентовую кожу.
Под зонтик вдруг ныряет мужчина, обдавая пряным запахом туалетной воды, ощущением уверенности и долгожданной встречи. Она не испугана, нет, наоборот, пропало щемящее чувства затуманенного пленкой дня. Они знакомы – давно или недавно? Он подхватывает ее под руку, вальсирует с ней вокруг луж и молчит, сжимая локоть.
Все просто получается:
Мир-маятник качается,
А свет переключается на звук.
На расстоянье выстрела
Рассчитывать бессмысленно,
Что истина не выскользнет из рук…
Он старше ее лет на тридцать, во внешности – ничего интересного, но сейчас у них на двоих один ритм ходьбы и одно сердце – тук-тук-так-кап-кап. И все становится таким понятным. Он курит сигареты с терпким запахом и делает это так, что ей по привычке не хочется закурить параллельно – есть в нем что-то отцовское, такое строгое и одновременно вызывающее доверие. Так они и идут по парку, под одним зонтом, огибая лужи, и молчат.
Он останавливает ее – мол, постой так. Отходит к осине и ловит ее в объектив старого «Зенита», рассеянно идущую на встречу под черным зонтом, на котором зацепился золотистый лист.
Две жизни до сближения
И до изнеможения
Она понимает, что так долго билось в лабиринтах подсознания. Он умер вот уже три года как. Щелчок фотоаппарата
В конце тоннеля яркий свет слепой звезды,
Подошва на сухой листве оставит следы.
Еще под кожей бьется пульс, и надо жить,
Я больше, может, не вернусь, а, может, я с тобой останусь.