Барин смачно плюнул в камин и размашистым движением бросил хрустальную рюмку об пол. Жена еще вчера укатила в столицу за новыми нарядами, а без нее в доме было как-то грустно. Он надеялся сегодня выкурить трубку-другую отличного табаку, привезенного соседом, после чего погреть ноги у камина, мысленно готовясь к завтрашней охоте. Но отдых не задался с самого начала: то Авдотья пришла проситься, то Никола сказал, что кто-то ночью отпирал овин, а кони утром были как загнанные, то из углов слышалось перешептывание дворни, то скрипели ставни на женской половине.
читать дальше
Барин искал тысячу причин, чтобы не выдавать себе настоящий резон беспокойства. А беспокоила его красавица-супруга. Вместе они прожили уже без малого четвертной, двадцать пять лет, а он все также беззаветно любил ее. Знакомцы укоряли его в малодушии, а он не мог нарадоваться на то, как она вплывает в дом, сияет улыбкой и хорошим настроением. И дворовые говорили о ней – как рублем одарит.
Без Оленьки в углах откуда, ни возьмись, завесилась паутина, от погреба потянуло сыростью. Барин приложил еще рюмку, хрустнул огурчиком и закрыл глаза. На миг привиделся ему широкий мольберт с четко обрисованной фигурой. Пухлые губы, серые печальные глаза, собранные венцом черные волосы – это была она, Оленька. Он рисовал ее, вкладывая всю душу, хоть прежде, по угрюмым законам глуши презирал это занятие. Вот только звали ее отчего-то Ниной, а его Ильей. «Постойте же, - кричал он кому-то в зале, - это ведь Оленька, Оленька моя, в девичестве Богуславская». Но крик его как бы ударялся о тонкое стекло и уходил в никуда.
Сон уносил барина все глубже - картины становились расплывчатыми, как будто из щелей в потолке лились речи на каких-то незнакомых языках, из которых он различал невнятные Сальваторе, Гала, Адам, Изабелла, Ева, Питер, Роза и даже какое-то греческое Леонид – все сливалось в единый круговорот и убаюкивало в мягкой дреме.
И намного позже, когда голоса перестали мягкой подушкой глушить его, барин оказался на странном действe. Звонкие мальчишеские голоса (точь-в-точь Авдотьин малый, Прошка) кричали что-то о карневале, а он шел, сам себе на удивление эдаким лихим молодцем в бархатном костюме. Глаза из-под масок улыбались ему, губы манили, сладким духом наливался вечер, плескали весла по темной глади воды. А он все бежал по городу, пока не преклонил колени перед дамой в темной накидке, с кудрями, венцом вознесшимися к небесам.
Не дрожи, это я, я на ощупь пришел,
Зная только одно: твоя кожа как шелк.
Не сочти за труды и запомни одно:
Я еще не забыл, как когда-то давно..
Хлопнула дверь, барин проснулся. "Ольга Сергеевна вернулись!" - кричали на заднем дворе
@темы:
Страсти по Пикнику,
Творчество