Bel Esprit
Ключи от ее квартиры поселились в моем кармане полгода назад, когда она уезжала в Сочи на две недели. Я ходил кормить рыбок и поливать орхидеи. До сих пор, кстати, не могу понять - почему именно я? Знакомых у нее всегда было несколько десятков. И все - "очень хорошие знакомые". Кажется, что просто знакомств она не заводила вообще.
В этот раз она тоже уезжала. Кажется, на симпозиум в Амстердам - кивать хрупкой головкой умным речам маститых бизнесменов. Поэтому я должен был опять опекать рыбок и цветы до четверга. С понедельника до четверга. Хотя, мне кажется, что и те, и другие без меня прекрасно бы протянули.
Четверг. После работы я не смогу поймать ее в городе, потому заезжаю в обеденный перерыв, чтобы оставить ключи на тумбочке и последний раз покормить разноцветную стайку в аквариуме. Так всегда было заведено - я появлялся в день ее приезда, потому что, копошась с сумками, она обязательно забудет о своих питомцах. Хорошо, что у нее нет, например, кота.
Открываю дверь, автоматически поворачиваю голову направо и вижу ссутуленную спину. Сидит, обняв коленки и не шевелится. Ее бы сейчас набросать карандашом или щелкнуть, пока она не подскочила, возмущенная или погруженная в тоску, и не поволокла меня курить на балкон. Каждый раз я терплю эти ее наскоки, хотя всеми фибрами души не переношу табачный дым. Но ей это нужно. Поэтому мы стоим и "курим".
Снимаю куртку, вешаю в прихожей. "С приездом, странница!". Молчит. Даже плечи не дрогнут.
Присаживаюсь рядом, обнимаю. "Ну что такое, хорошая моя?" Молчит. Даже не сопит тихонечко носом, как всегда, когда ее дожмет. Тогда хоть можно надеяться на то, что через минуту-другую она бросится мне на грудь и зальется слезами. А сейчас просто - молчит.
Она молчит, и я молчу. Часы на стене тикают. Рыбки раскрывают оголодавшие пасти, стараясь рассмотреть сквозь стекло, почему мы повторяем формы памятника скорбной матери. А у нас время застыло, замерло, вымерзло. Даже вода у рыб течет быстрее, закручиваясь водоворотом над лампой.
Глухо, глуше удара ветоши по карнизу: "Скажи что хорошее". И мое, в сотый раз повторяемое: "Я тебя люблю". А время оплывает свечкой, давая так мало света, что яркие интерьерные линии (кто выбирал этот маразматический оранжевый на стенах?) кажутся черно-белыми.
И чувствую - оттаивает. Поднимается, встряхивает волосами, идет на кухню. Оживает. И время вместе с ней набирает скорость, достигая пика каждый раз, когда она уезжает. Пар над чашками, слова, движения, флэшка с докладом в системном блоке - все быстрее и быстрее.
Иногда мне кажется, что мое "люблю" она заваривает вместо чая с эхинацеей.
В этот раз она тоже уезжала. Кажется, на симпозиум в Амстердам - кивать хрупкой головкой умным речам маститых бизнесменов. Поэтому я должен был опять опекать рыбок и цветы до четверга. С понедельника до четверга. Хотя, мне кажется, что и те, и другие без меня прекрасно бы протянули.
Четверг. После работы я не смогу поймать ее в городе, потому заезжаю в обеденный перерыв, чтобы оставить ключи на тумбочке и последний раз покормить разноцветную стайку в аквариуме. Так всегда было заведено - я появлялся в день ее приезда, потому что, копошась с сумками, она обязательно забудет о своих питомцах. Хорошо, что у нее нет, например, кота.
Открываю дверь, автоматически поворачиваю голову направо и вижу ссутуленную спину. Сидит, обняв коленки и не шевелится. Ее бы сейчас набросать карандашом или щелкнуть, пока она не подскочила, возмущенная или погруженная в тоску, и не поволокла меня курить на балкон. Каждый раз я терплю эти ее наскоки, хотя всеми фибрами души не переношу табачный дым. Но ей это нужно. Поэтому мы стоим и "курим".
Снимаю куртку, вешаю в прихожей. "С приездом, странница!". Молчит. Даже плечи не дрогнут.
Присаживаюсь рядом, обнимаю. "Ну что такое, хорошая моя?" Молчит. Даже не сопит тихонечко носом, как всегда, когда ее дожмет. Тогда хоть можно надеяться на то, что через минуту-другую она бросится мне на грудь и зальется слезами. А сейчас просто - молчит.
Она молчит, и я молчу. Часы на стене тикают. Рыбки раскрывают оголодавшие пасти, стараясь рассмотреть сквозь стекло, почему мы повторяем формы памятника скорбной матери. А у нас время застыло, замерло, вымерзло. Даже вода у рыб течет быстрее, закручиваясь водоворотом над лампой.
Глухо, глуше удара ветоши по карнизу: "Скажи что хорошее". И мое, в сотый раз повторяемое: "Я тебя люблю". А время оплывает свечкой, давая так мало света, что яркие интерьерные линии (кто выбирал этот маразматический оранжевый на стенах?) кажутся черно-белыми.
И чувствую - оттаивает. Поднимается, встряхивает волосами, идет на кухню. Оживает. И время вместе с ней набирает скорость, достигая пика каждый раз, когда она уезжает. Пар над чашками, слова, движения, флэшка с докладом в системном блоке - все быстрее и быстрее.
Иногда мне кажется, что мое "люблю" она заваривает вместо чая с эхинацеей.
-
-
02.11.2009 в 14:48-
-
02.11.2009 в 23:14-
-
03.11.2009 в 11:23"У неё был храм -
У него был храм.
Вечером сто грамм,
Кофе по утрам
И напиток любви, не настоенный на спирту..."
-
-
03.11.2009 в 11:52-
-
03.11.2009 в 12:05Впрочем, и я не о том. Просто фраза из песни вспомнилась.
"напиток любви, не настоенный на спирту..."
-
-
03.11.2009 в 12:09То, что не на спирту, это ИМХО, агапе. А все остальное вставляет так, что куда там абсенту.
-
-
03.11.2009 в 12:20-
-
03.11.2009 в 12:31ru.wikipedia.org/wiki/Агапэ